Интересно смотреть, как воспринимает что-то человек, на этом не выросший:)
Во-первых, ей не нравится Гурченко, практически вся, за исключением талии. Не нравится ее лицо, прическа, мимика. Особенно не нравится голос почему-то - тип этой глухой звонкости.
Во-вторых, ее очень удивляет поведение абстрактное девушки по отношению к молодому человеку - убегание, обманы, дразнения, поза "ты добивайся-добивайся, а мы и не взирая". Я ей говорю, что это очень характерно для советского кинематографа, называется "гордая девушка" - она должна была все время задирать носик, отбривать ухажера, публично его высмеивать и унижать, а за робкую попытку поцеловать с силой бить по лицу и гордо уходить.
В-третьих, ее очень поразило количество мужских поцелуев в фильме. Мы дошли до середины, а разные мужчины уже поцеловались раз пять. Для нее это совершенно и недвусмысленно гомосексуальные отсылки, очень странные по сюжету. Я ей объясняю, что ни у кого в голове в советские времена не было допущения возможности или нормальности гомо отношений, поэтому эти все шутливые поцелуи и объятия совершенно невинны, ни у кого не вызывали подозрений и были однозначно смешны, потому что понятно же, что мужчины целуются только с женщинами, поэтому если по ошибке или пьяни они поцеловали другого мужчину - это очень комично и уморительно смешно.
А милого я тираню просмотром культовых фильмов прошлого. Он высидел со мною "Скромное обаяние буржуазии". Но в эту неделю сломался на "Кто боится Вирджинии Вульф". Пришлось мне досматривать в одиночестве. Черно-белый фильм с двумя семейными парами, большую часть вдребадан пьяными, занимающимися беспрерывными случайными признаниями, а затем громким и грубым их опубликованием перед всеми. Это как раз фильм из серии - все отлично играют, понятно, что мастерский фильм - и при это совершенно, абсолютно чуждый мне, не прилипающий ни к какой шероховатости и местами отвратный. Поскольку училась я на театрального художника, пьес нам давали читать огромное количество, каждый семестр новый временной отрезок. И я помню прекрасно эти пьесы шестидесятых-семидесятых, их ритм, их манеру, их развитие. Вот таких пьес - очень мало действующих лиц, от двух до четырех, замкнутое пространство - ночь в квартире, встреча старых знакомых, ночь после смерти закадрового героя, встреча в поезде или на курорте - было достаточно для выделения в отдельный подраздел. Там всегда были очень драматичные и истерические герои, и всегда на протяжении "ночи" наше отношение к ним менялось несколько раз - они начинали бандюганами, хабалками, наглецами, а потом оказывалось, что у них трогательно и непросто на душе, как только расслаблялись и зрители и партнеры - непременно возникала очередная гадость. А на рассвете все расходятся со странным потерянным чувством. И что-то мне этот жанр поднадоел. Поскольку я знаю его условности и ходы, меня уже даже не трогает, когда в середине противные герои вдруг должны вызывать сочувствие. И Элизабет Тейлор и ее муж играют там блестяще - и тем не менее мне не нравятся оба, у меня нет той части душевного организма, которая сочувствовала бы истеричным "потерянным" людям, ужратым алкоголем до поросячьего визга. Но играют действительно блестяще все четверо.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →