Вообще эти девочки в инсте, беспрерывно гурящие что-то, поражают своей обширной необразованностью. У них как бы нет контекста к любому кусочку знаний. Они что-то открыли для себя - и приходят с громкими и уверенными сообщениями, что никогда ничего подобного нигде не было - и вот это какое-то глобальное и только им доступное знание. Это один из признаков необразованности - люди не могут оценить какое-то явление или факт в иерархии других фактов, а раздают им произвольные оценки - обычно в превосходной степени.
А потом искала на компе понадобившуюся книгу, а наткнулась на электронную книгу с новоизданными дневниками и записными книжками Цветаевой. Глянула туда и сюда - и не смогла читать. Ужасно она неприятная - вся эта напыщенность и комедийная самовлюбленность. Описание последних дней матери ужасно грустное - все четверо ее детей в эти дни либо равнодушны, либо откровенно враждебны. У постели сидит и плачет один старенький отец. Как бы ни натягивали влюбленные почитатели - никакой трагедии смерть эта у МЦ не вызвала, везде проскальзывает только раздражение - не те слова сказала, не так посмотрела. Как странно потом замкнулся круг - точно так же нисколько не расстраивался ее собственный сын. Холодно объяснял всем, что так всем лучше и она правильно сделала, не пошел на похороны. И опять же восторженные почитательницы говорят - нет, нет! мы (придумали) знаем, что он ужасно переживал, весь трепетно изошелся. Но эта сова никак не натягивается на его равнодушный глобус. МЦ только раздражала его и все.
Когда дети у нее сданы в голодный приют, Аля пишет ей чудовищно страстные письма, безумно напыщенные. Цветаева с немецкой аккуратностью переписывает их себе в дневник. Но только те длинные излияния, где написано, что Марина - Бог, любой, кого она одарила улыбкой - счастливейший из смертных, она парит и царствует надо всем. А те части, в которых ребенок пишет, какие книги прочел, что в них понял, рассуждения о них - пропущены, в скобочках написано - дальше про книжки. И опять с больших букв - Марина само Совершенство, земля трясется, когда она идет, солнце не нужно, когда она есть - и так страницами и страницами. (Я своими словами, но там, поверьте, еще хуже.)
Поставила у книжных шкафов и столов с наваленными красотами книг и журналов большую коробку - и все, что не первый сорт, сваливаю туда. Вот когда первый сорт кончится полностью - и я буду тосковать без чтения, тогда и займемся разбором.