В Москве внезапно возникло имя художника и я вспомнила, как много лет назад, его картина заняла меня сильно, и я написала рассказ, про любовь, разумеется, про то, как уже тоскливо и как неожиданно встречаешь и узнаешь свое. Узнаешь - не в смысле знакомишься постепенно, а в смысле тут же опознаешь, как будто знал всегда. И я, видимо, все пыталась воплотить в жизни то ощущение. И вот оно удалось - и даже сюжет почти схожий - толпа, праздник, и отхлынувшие люди оставляют на отмели человека - подарок тебе. Круг с рассказом - от картины замкнулся - я услышала имя, человек был не тот художник а его сын, я сидела, трогая его вещи и красивые коробочки и мне подарили альбом отца.
Вернувшись домой, я постоянно погружалась в эти разворачивания прошлого, эти разветвления корневой системы, которую ты не осознаешь. С перебором старых рисунков я вдруг распутала еще одну линию.
В юности мне не хотелось замуж вовсе. В то время, как мои подруги уже придумали себе подвенечные платья, меня не занимало это нисколько. Кажется, под влиянием читаемого тогда Роллана и его Аннеты я уверилась, что идеальная семья - это мать и сын. И очень хорошо себя представляла в этом.
Нас с подругой , отпущенных на каникулы, просили посторожить ее племянника и мы провели с ним два дня. Самые мои большие дружбы и самые нежные отношения складывались у меня вечно с мальчиками семи лет. Этому мальчику было семь и у него были непроницаемые черные глаза. ( а сюда уже всплывает "Парус одинокий" и младший братец с зеркально-черным взглядом у елки). Зрачок не виден, черный, уголь с бликом, цвет. Мы хулиганили с водой на кухне - и я точно знала - я хочу-умираю такого сына.
"Черноглазый сын" стало именем второй половины моей несуществующей идеальной семьи. И я нарисовала "автопортрет с черноглазым сыном" - раскосые самурайские глазки и серьезное выражение лица.
А потом когда я уже выросла и повзрослела, я обнаружила себя матерью черноглазой девочки. И найдя на антресолях случайно портрет изумилась. Я повернула его к гостю и сказала - узнаешь, кто это? - Детка, ответил он. - Только почему у тебя нарисованы короткие волосы?
-А теперь посмотри, какая на портрете дата?
И только сейчас, снова найдя этот портрет, и рассказывая детке историю, я вдруг изумленно поняла, что увидев черные глазки после рождения, я отбросила заранее придуманное имя и назвала тем, что легко ложилось на язык - и главное, не только мне, а всей семье пришлось как свое.
К тому моменту у меня была только одна знакомая девочка с таким именем, вспоминаю я сейчас. Ей было семь лет, когда я видела ее в последний раз, она была всеобщей любимицей, легко разговаривала с незнакомцами, была нежна и рассудительна, носила сногсшибательные свитера своей мамы-художницы.
И как я сейчас поняла, была младшей сестрой того мальчика с черными глазами.