У нее воображаемые романы сменялись с ураганной быстротой. Всем адресатам их она писала, что они гении мирового уровня в своей поэзии или писательстве, что она никогда в жизни не встречала таких могучих творцов, никогда так никого не любила, никто ее так не понимал, все это с нею впервые, они просто какие-то духовные предназначенные друг другу души - и в общем им нужно встретиться, оказаться в постели и родить совместного сына, как можно скорее. Романы обычно выдыхались через пару месяцев-полгода, до постели почти никогда не доходило - у всех семьи, сложная личная жизнь, да и ответная страсть ею чаще всего только воображалась. Никто особенно не рвался встречаться, спать или уводить ее из семьи. Страдал один муж, на глазах которого это все разворачивалось снова и снова - безумная очарованность, приписывание неимоверных достоинств, потом свержение, язвительная злость, что он оказался не таким, каким она сама навоображала, а очередной трухой.
Реальных людей она за своими воображаемыми романами не видит совершенно. Одновременно с Пастернаком она в этом году переписывается с австрийским поэтом Рильке. Мгновенно чувствует очарованность, поэтическую близость - тут же начинает перемещать ее в бурную любовь - никогда такого, только с тобой, никто меня так! Дальше как обычно - нам нужно съехаться,
"Райнер, совершенно серьезно: если ты действительно хочешь видеть меня глазами, ты должен действовать, то есть — «Через две недели я буду там. Приедешь ли ты?» Это должно исходить от тебя. Как и дата. Как и город. Посмотри на карту, может быть, это будет большой город? Подумай. Маленькие города иногда вводят в заблуждение. Да, еще одно: денег у меня нет совсем, то немногое, что зарабатываю (благодаря моей «новизне» печатаюсь лишь в «новейших» ежемесячниках, а их в эмиграции лишь два) — как только получаю — исчезает; хватит ли у тебя для нас двоих?"
Уже и деньгами его распорядилась. И все это без малейших приглашений с его стороны, даже вежливых отказов. Он в санатории на самом деле, ему очень поздно поставили диагноз, он умирает от лейкемии. Пишет ей осторожно отказы - я очень плохо себя чувствую, я болен. Она в упор ничего этого не слышит, упрекает его, обижается так, будто у них уже свадьба расписана, бросает ему писать. От начала переписки до его смерти - традиционные полгода, весь воображаемый роман.
При этом у нее муж, к которому она недавно приехала из России, годовалый сын, про которого вся эмиграционная тусовка ломает голову - от мужа или от человека, с которым она бурно романила в прошлом году, одновременно переписка с Пастернаком все на ту же тему - нам нужно съехаться и родить сына, ты гений, я гений.
Но с Пастернаком из всех других ее виртуальных романов дело было реальнее всего. Я не про любовь или его желание с ней спать - у него своих романов на родине хватало, чтобы в чужие края за ними ездить. Но когда ему она писала - ты поэт мирового уровня, только с тобой, никто так меня - это было, на удивление, правда. Он был поэт, и высокого, в отличие от других "гениев", уровня, и он понимал ее гениальность, и они оба могли оценить масштаб друг друга поэтический, профессиональный. И что важно - он был такой же "разговорчивости", как она - с тем же косноязычно-ярким красноречием, с теми же закидами и обрывами, так что ее вдохновенный бред в письмах его не пугал - он сам такой, как надышавшаяся дурманными парами Пифия.
В общем они удачно творчески встретились. Но, кажется, она читала его больше, он даже не сразу начал ее стихи читать. А на нее сильно подействовал его стиль, она стала писать так рублено, с обрывами строк, в заграничной литературной среде ее за это упрекали.
Несмотря на все ее призывы и страстные желания встретиться, он так и не приехал, все как-то не устраивалось, письма-письмами, а сердечные дела и детей он заводил в других местах и с другими.
Ну вот вступление-предыстория получились длинными, так что поэма-ребус пойдет в следующем номере:)