История одна меня заняла.
Два маленьких мальчика и противный дядя. Дядя их дразнит, все время выискивает, к чему привязаться и достает. Старший ловит обиду, вспыхивает, ненавидит его молча, страдает. Он достаточно большой, чтобы обижаться, но недостаточно - чтобы отвечать.
И вдруг такая вспышка - дядя нудит на младшего, что-то такое распаляется за столом. А тот - не ощущает! Просто не принимает в себя - ни слов, ни намерения достать. Доедает кашу и слезает со стула - пока! я играть! - просто на середине дядиных обидных речей. Он их действительно не воспринимает!
Представьте, как обидно обижающему - он старался, он выкладывался. Принимающий, слышаший обиду может прикинуться, что его это не пронимает - но он слышит! и поэтому его временной ритм - другой. Если он и оборвет, если ринется уйти - это будет связано с ритмом слов - после какой-то особо обидной фразы, или выражения. Даже сделав вид, что наплевал - он невольно сделает шаг тогда, когда пассаж будет закруглен.
А этот маленький - просто в середине слова или предлога, не выбирая, потому что плюет по-настоящему! Плюет на вложенный подтекст, на подспудно, умышленно нанесенную обиду. Как с гуся вода. Вот именно это - с плотных гладких перышек - скатилось без следа.
Умели ведь в детстве.
Потом научились слышать намерения, умышленность. Научились страдать.
А можно вот так на кусающих - на середине предлога, по своим делам - и как с гуся вода.