Декорации на сцене за историю театра претерпевали множество изменений и вариаций -от почти полного отсутствия до богатейшего декора. Станиславский в своем Художественном театре продвигал идею крайней реалистичности. Сказано на заднем плане дача - значит будет построена практически настоящая дачная стена, а на первом плане будут настоящие березы, спиленные в лесу и укрепленные на сцене. Вся мебель и детали будут тщательно изготовлены так, что их не отличить от настоящих. Паркет на полу будет сверкать, печь работать, картина на стене будет практически настоящей. С революцией в театре началась эра экспериментов и сумасшедшей условности. Театр, в который попадает Бендер в погоне за стулом, - это практически реалистическое описание декораций и сцены тех дней. Так вот, после Станиславского время реалистической сцены, казалось, совершенно отошло. Было крайне позорным сделать декорации так, как было написано у драматурга в ремарках - справа дверь, слева окно, у которого стоит письменный стол. Следовать ремаркам драматурга и делать что-то, как бывает в реальности было нельзя. Преподаватели поощряли нас придумывать что-то условно-театральное. И мы придумывали безудержно.
На втором курсе у нас был Шекспир, и я делала "Ромео и Джульетту". Все декорации представляли собой одну сложную конструкцию на поворотном круге и по разному повернутые были и городской площадью, и внутренним двориком с балконом, и склепом и комнатами. Мостики становились с другой стороны балконами, выступы и арки - кельями или уголками сада. На последнем курсе мы уже выбирали тему для дипломной работы. Весь учебный год я играла с двумя пьесами - про Пушкина и шварцевской "Тенью". Если вы не интересуетесь театром, то вам, может быть, вообще не попадались пьесы как тексты ( я уже молчу о либретто). В нашей же учебной библиотеке их были тонны. Были книги отдельных авторов, сборники, были выпуски специальные, был журнал "Театр", в конце которого всегда публиковались современные пьесы, была серия современных молодых драматургов - тоненькие желтые книжечки.
И вот среди всего полок театральных я вдруг откопала старую потрепанную бумажную книжечку в серой обложке, Это была пьеса про Пушкина, изданная, кажется в году 1947-м. там был Пушкин времен ссылки в Михайловское, романа с Керн, "выпьем, няня, где же кружка" и обещания императора быть его личным цензором. Я со свойственным мне омнизмом прочла все, что могла найти про Пушкина, его современников, женщин того времени и мест, где он жил. Мама, любившая ездить по пушкинским местам, привезла мне тонны буклетов и альбомов из Михайловского и Тригорского. В результате чтения я Пушкина-человека чрезвычайно полюбила и отношение это не меняется с тех пор. Для меня Пушкин-человек начался в его ранние светские годы, когда он тяжко болел, его обрили, а потом он первый раз приехал в театр в парике, очень веселый, сполз в ложе дамы, за которой ухаживал, на пол, и сидел, опираясь спиной о балкон ложи изнутри, снял парик, обмахивался им как веером и корчил рожи. Дама изнемогала от смеха, а снаружи Пушкина никто не видел. Я тут же подумала - вот тебе и готовый друг, хочу-хочу.
Шварца мы все любили, пьесы у него были фонтанирующе прекрасные, острые смешные реплики, странные повороты сюжета, он ни на кого не походил. Сборник пьес был у моей подруги, у меня был толстый том его автобиографии. И в этом толстом томе мне запомнился момент, когда он молод, работает кем попало, пишет - и у него острое, сильное ощущение, что жизнь прекрасна и с ним будет все хорошо, ну просто не может не быть. Ничто снаружи не дает ему повода - это внутреннее топливо - радости от жизни и ожидания, что с тобой непременно будут чудеса.
Пушкина я делала целиком в драпировках.Вся сцена была увешана тонкими драпировками из газа, а декорации изображались их манипуляциями и освещением. Прозрачные газовые ткани, сетки и тюли в театре играют огромную роль. На них нашивают и комбинируют непрозрачные детали - например огромные, деревья с листвой, которая удерживается сеткой фона. Поскольку половина или даже больше настроения и впечатления в декорациях создается светом, тюли и прозрачные ткани тут в первых рядах создания эффектов. Если осветить их спереди, они дают сплошной фон, совершенно непрозрачный, сзади можно менять декорации, приносить вещи, перестраивать актеров или танцовщиков, не закрывая занавеса. А если свет проходит за ними - то они становятся совершенно прозрачными. Так можно на отдельных кусках сцены изображать воспоминания или далекие места, без смены декораций - погрузить сцену в темноту и осветить кусок за прозрачным занавесом.
Вот у меня с потолка, с колосников свисали полотнища полупрозрачного газа. Когда Пушкин флиртовал в липовой аллее с Керн, полотнища мои уходили вглубь в два ряда, каждый кусок был подобран как занавес, так что образовывались округлые кроны и узкие свисающие "стволы" Разное зеленое освещение делало аллею почти реалистичной. В гостиной зимним вечером, когда его приезжает навестить Дельвиг, занавесы эти складываются в портьеры у кресел, а за ними в холодные синие волны и завихрения зимней природы. В сцене у царя они стиснуты и натянуты вертикально, как колонны, а между ними окна и огромный портрет Николая.
С этими работами на новый год вышла трагедия. Я точно писала где-то эту историю, но не смогла отыскать. Эскизы декораций рисуют обычно теми же типами красок , что и в театре - клеевыми, В моем случае это была гуашь с пастелью. К новому году как раз подходит конец полугодия, но он дальше в январе. У меня дома куча планшетов со всеми сценами пушкинской пьесы - нежнейшие занавесы то в колыхательно моркской, то в ледяно-синей гамме, вырисованные тонкие складки и сгущения прозрачной ткани. И к нам приходят гости на новый год. Я обрыскала весь дом, куда поставить эти планшеты. Друг на друга нельзя - смажется пастель, к стенкам не прислонить - непременно кто-то заденет, пнет, пробьет бумагу, смажет. И наконец я придумала. Папа для стенки в зале сделал дополнительные полки наверху для книг. Полки кончались очень высоко. Я встала на два стула и расставила свои планшеты на этих полках, прислоня к стене, поставила лицом в комнату - потому что если поставить лицом к стене, вдруг кто-то толкнет, что-то взрогнет, планшет съедет и шлепнется - если он будет лицом к стене, он начнет съезжать изображением, а если он спиной к стене, так и съедет и упадет лицом вверх. Я прямо гордилась собой, как я здорово придумала.
И конечно не могла ни в каких фантазиях придумать то несчастье, которое случилось в реальности. Теплая бутылка шампанского у папы в руках выстрелила пробкой и бурным высоким фонтаном пробила ровно вдоль верхних полок, поливая все мои планшеты. Это была полная катастрофа - нельзя вытирать, нельзя тереть - смоется все вместе с гуашевым фоном, оставленное невытертым полусладкое - засохло блестящими лаковыми потеками, на которые не ложилась ни гуашь, ни пастель. Я в следующие пятнадцать минут была оглоушенная - полугодовая работа накануне развески в одну секунду была спущена коту под хвост - и главное где! В единственном месте в доме, где она была в полной безопасности:) И я, кстати, не помню совершенно, что же я делала дальше. Смывала? Перетягивала планшеты и перерисовывала заново? Стресс этой картины бьющей по моим работам струи стер мне все, что следовало за этим.
Завтра напишу продолжение:)
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →